Вчера ночью такая тропа была от станции к деревне Чернопсы, как я не видела никогда: её тропить надо было наново, метелью занесённую. Я её знаю ногами на ощупь, эту тропу, в кромешной тьме нахожу ногами, а вчера вся она засыпана была, почти без следов, и зима кругом, и ветви тяжёлые снегом облепленные цеплялись за рюкзак, и нельзя не вспоминать было детство, когда каждая зима такая была.
Хорошо, что есть глаза, чтобы видеть это, хорошо, что ноги есть, чтоб идти. Лес, поле, тропишь, дышишь.
А у меня самшитовое дерево за пазухой под сердцем; на голове, на рюкзаке сугроб; а в руке алюминиевый бидон; а в другой — снежный шарик на верёвочке, который я от штанины отодрала. М-су говорю: ...а вот ещё снежный шарик... А М-с смеётся как сумасшедший и грит: а ты как сумасшедшая, с бидоном, с самшитом, с сугробом и бред несёшь!
А там настоящий снежный ком, шарик, он скатался, пока я шла, как запчасть снеговика, на отодранном лоскуте от штанины.
*
Я охерела сегодня глазурить, но включила всё-таки печь. Теперь нафиг засну.
Хорошо, что есть глаза, чтобы видеть это, хорошо, что ноги есть, чтоб идти. Лес, поле, тропишь, дышишь.
А у меня самшитовое дерево за пазухой под сердцем; на голове, на рюкзаке сугроб; а в руке алюминиевый бидон; а в другой — снежный шарик на верёвочке, который я от штанины отодрала. М-су говорю: ...а вот ещё снежный шарик... А М-с смеётся как сумасшедший и грит: а ты как сумасшедшая, с бидоном, с самшитом, с сугробом и бред несёшь!
А там настоящий снежный ком, шарик, он скатался, пока я шла, как запчасть снеговика, на отодранном лоскуте от штанины.
*
Я охерела сегодня глазурить, но включила всё-таки печь. Теперь нафиг засну.
