А кто догадается, что это за такие разнокалиберные прямоугольники параллелепипеды на переднем плане? Это сфочено в антикварной лавке в Чаочжоу. Я догадалась сразу, но сама себе не поверила, подумала нет, не может быть. Спросила у продавца — и да. Но догадалась я только потому, что довелось аналогичную штуку самой поприменять (мне понравилось, но нравится не всем).
Я потом и ещё какие-то фотки, наверное, повешу. Есть кое-что интересное.
Ничего связного ни про Японию, ни про Гонконг я уже не напишу. Но выпишу хотя бы полусвязно то, что я отметила себе полностью бессвязно в текстовом файле, что было интересного. Записываю задом наперёд.
В Шанхае Рё увидел в окне табличку: «скупка ненужных подарков». Там было и перечислено, что скупается, но я как-то забыла почти всё, только помню дорогой алкоголь, сигареты и подарочные карты сетевых магазинов, «Карфура», например. Это больше всего похоже на чью-то маркетинговую фантазию, все мечтают о таком магазине, куда можно продать ненужные подарки (все эти статуэтки, мягкие игрушки, бутылки бухла, которое ты не пьёшь, кофе, которое ты тоже не пьёшь и так далее), но он всегда и везде остаётся мечтой. Ну а в Китае вот воплотили! Сказка. *** Гостиница в Шанхае тоже была из сказки: переплетение лабиринтов, по которому можно бродить часами, если не идти стандартным путём. Затрапезная пыльная капитальная лестница, немного напоминающая о колониальных временах; обшарпанный, десять лет назад бывший новым ремонт под евростандарты в коридорах и номерах; неожиданные выходы на крышу и на ржавые прохудившиеся пожарные лестницы, переходя по которым внезапно оказываешься в совсем других коридорах с бархатными стенами с золотой оторочкой и надписями «только для взрослых» (а это караоке-бар). Как мы вышли наружу, я до сих пор не понимаю. Может быть, мы там блуждаем до сих пор. *** Надпись в туалете: "beware of your belongings" («опасайся своих вещей»). Это следующий этап после «опасайся своих мыслей». Можно придумать, как при несоблюдённой осторожности хищная вещь откусит тебе руку. *** в Чаочжоу в последний день Лаоконь сказал мне: вот инструменты, режь давай. А он сам резчик по дереву, Лаоконь. А я-то хотела резать ужасно, но как и что? А он, Лаоконь, ещё и преподаватель в училище, деревообработку свою преподаёт. И я тогда говорю ему: а ты представь, что я ничего не умею и впервые держу в руках инструменты (я не совсем впервые, но так проще), что мне делать? Он тогда показал бодхисаттву Дзидзо в виде обезьянки. Его вырезай, говорит. И прямо по шагам учебные картинки, как его вырезать. Ну и я сидела вырезала с максимальным наслаждением (что-то вырезала, но есть смысл ещё поработать, были б инструменты да мастерская). Мне для керамических штук часто нужны ручки деревянные, есть смысл научиться деревообработке. *** Лаоконь: драконы бывают разные. Японские драконы скорее худые. А китайские драконы только сейчас такие толстые, а раньше тоже были худые. Это в эпоху Тан они... разжирели. *** Гонконг странный всё-таки, странный. В нём чуть ли не больше контрастов, чем в Китае основном: на крошечной такой территории есть и безлюдье в горах, есть и пахнущие едой трущобы в городской местности, есть обширные сельскохозяйственные угодья, есть бесплатные бомжекемпинги на пляжах. Но это всё искать надо, надо найти. А мы все, приехав проездом на день, на два из Китая в Таиланд или из Кореи в Малайзию видим в основном что? пожирающий людей бешеный магаполис. *** В Гонконге на острове Лантау мы ехали в кемпинг, и подвёз нас британский подданный и много лет как местный житель (вроде как, по имени Майкл). И на мой рассказ о моём смешанном происхождении он со всей неожиданностью поведал, что пару лет назад был в Литве. И не просто так, а ставил там себе эндопротез тазобедренного сустава. Британец! Из Гонконга! В Литве! Круто, ну. *** А в Токио есть православный собор, и мы в него пошли для интереса. А там вход 300 иен для неправославных. Пришлось полулгать, что мы православные. Мы оба-то внезапно крещёные, но в бессознательном возрасте, а Рё по факту атеист, а я вообще наверное язычник. *** На Окинаве, в Нахе, огромный супермаркет, и в нём зона с общественными компами и розетками, и уютными диванчиками. И надпись: не спите дольше получаса! Это про доброе отношение японцев к бомжам. *** А в аэропорту в Кобэ так: аэропорт закрывается в двенадцать ночи, и что делать, если вылет у тебя рано утром? Говорим мы про это охранникам, а они: бэнти! бэнти! «Бэнти» — это скамейка (нетрудно узнать английское слово). А градусов десять стоит тепла и накрапывает мелкий дождик. Но нам-то что, у нас палатка, а на этих ваших «бэнти» пусть спит кто другой, менее подготовленный. И всё равно это про недоброе отношение японцев к бомжам. *** А до этого в Нахе: после ночёвки в палатке в парке пришли мы к общественному туалету и совершаем там омовение. А к Рё приближается юноша затрапезного вида и говорит: а вы бэкпекер? А Рё говорит: да. А тот: а я бездомный. Рё его ни о чём даже спросить не успел, потому что опешил от такой прямоты. Потом мы увидели, что возле этого общественного туалета много бездомных тусуется. Там маленький сквер, и в нём под навесом поставлен огромный памятник в честь национального окинавского спорта по перетягиванию каната. Так вот под этим-то навесом и тусуются бомжи. Днём работают, а ночью спят здесь. *** На Сикоку нам в чайной лавке рассказали историю про местный «кислый» чай. Листья на вид коричневые и пахнут кислым. Думали мы его купить, но не стали, и вот почему. Хозяин чайной лавки рассказал, что чай этот делали на мелких островах (вот я позабыла где, к северу от Сикоку?), много кто делал, но никогда его не пили, а подносили богам. На островах было множество святилищ. Но острова со временем безлюдели, святилища забрасывались, и в конце концов остался только один мастер, который продолжал делать этот чай. И говорил он: пока живу, буду делать. А потом про него прознало японское телевидение (это было в 80-х, вроде, годах), и забабахали про это всё по телику сюжет. И это был бум и взрыв, и кто из японцев если ехал на Сикоку, обязательно хотел купить этот чай. И стали тогда и другие мастера снова его делать, даже и молодые, но уже не богам чтобы подносить, а чтобы продавать людям. Но сейчас такой популярности нет уже. Передачу ни разу не повторяли, и про этот чай японцы снова позабыли. Но всё равно кто-то его продолжает делать. — А вы сами его пробовали? — спросили мы у хозяина чайной лавки. — Нет, конечно! — был нам ответ. — Это же для богов. А сейчас я думаю: надо было купить. Интересно же. Г-жа С. говорила, что пила его, и он на вкус небезынтересный. Запах вообще офигительный, как прелая листва, только лучше.
Я тут подумала, что надо объяснить, чтобы не забыть, почему человека по имени Цзэн Чи двое русских стали между собой называть Лаоконём. Или Лаокнём. Или Лаоконем (с ударением на второе «о») — это по настроению. В именительном падеже — Лаоконь, где китайское 老,«лао» («старый, старик») и русский «конь» слеплены воедино. «Лао» это нормальная китайская приставка к имени взрослого человека. Это немножко похоже на то, как мы можем друзей называть по отчеству: «Михалыч», «Кузьмич» и т. д. Если «Простоквашино» переведут на китайский, то один из вариантов передачи сочетания «дядя Фёдор» будет как раз «лао [Фёдор]». Ещё некоторых животных всегда называют с добавлением этого «лао» — тигра (лаоху), мышь (лаошу) и других разных, вероятно, это такой способ выказать им уважение. Обидное прозвище белых иностранцев тоже начинается с «лао» — «лаовай» («старик чужак»). А обиходное слово «муж» по-китайски —老公,«лаогун» (упрощённо говоря, «старик самец»). Так вышло, что Лаоконь дружит с китайцем-русистом. Так вот этот русист, когда нас с ним знакомил, сказал: его зовут Лошадь! А сам другана называет по-китайски Лао Ма («старик лошадь»). При таком прозвище ожидаешь, что у человека фамилия будет — 马,«ма», то есть «лошадь» (это частотная китайская фамилия). Но ничего подобного. Фамилия у Лаокня — 曾,«цзэн», которую и не переведёшь толком («крайний»? «прапредок»? просто фамилия, короче). А имя — 驰,«чи», что означает «мчаться, нестись галопом», и левый элемент в этом «чи» как раз-таки лошадь. Прозвище «лао Ма» от этой полулошади и возникло. Это не овёс, конечно, но тоже такое себе очень отдалённо лошадиное имя. А Рё говорит такой китайцу-русисту: лошадь это женский зверь, по-русски точнее будет не «лошадь» говорить, а «конь». Но в просто «коне» чего-то не хватает, необходим второй слог. Так и появился Лаоконь.
В этот приезд Лаоконь показал нам старые китайские мультики. Самый ржачный оказался про то, как юный и бестолковый китаец пожелал научиться магии, полез на гору и поступил в ученики к даосу. Там два месяца дрова рубил, а потом даос научил его кое-чему, из чего не получилось ничего, кроме смеха и шишки на лбу.
Вопрос «А белый чай это чёрный или зелёный?» — не имеет смысла. Белый чай это белый. Вид такой. Как если б спросил кто-то: «А олово это железо или серебро?»
Белый чай это минимально ферментированный чай, всей ферментации — сушка под солнцем. Всё. Заваривают белый чай бесхитростным кипятком. Хранят при комнатной температуре. Испортить его сложно. Со временем (по мере хранения, с годами) он меняет вкус, но не портится. Если листья долго провалялись на складе, то это называется «старый белый чай». Его не просто заваривают кипятком, а варят в бурлящей воде. Часто добавляя тухлые мандариновые корки. Считается, что такой отвар помогает от простуды. Вкус я не берусь описать, но мне нравится. Китайцы сами говорят, что вкус лекарственный.
читать дальшеБелый чай делится на классы. У всех классов есть подвиды и варианты, на вкус они разные, у всех классов есть свои любители; стоить они тоже могут очень по-разному, зависит это много от чего: кто делал, в каких условиях, какое сырьё, как собирали, как сушили и что угодно другое.
1) самый высокий класс — 银针, иньчжэнь, «серебряные иглы». Сырьё — почки и маленькие листики, которые не утеряли пушистость. Собирать его сложновато, надо аккуратно, чтобы не надрать более крупных листьев. «Заварка», то есть сухие листья очень красивые, в самом деле похожи на толстые иголки серебристого цвета. Основной сбор — весна, с 15 марта по 5 апреля. Делают обычно рассыпчатым, в лепёшки не прессуют.
Четвёртое апреля это как бы рубеж. Четвёртое число четвёртого месяца у китайцев день поминовения усопших, праздник Цинмин. Поэтому 4-5 апреля мало кто чай собирает, все занимаются поминовением усопших. Но собранный в эти дни чай считается целебным (полезным для глаз). Господин Цзэн сказал, что его и не продают, а сами пьют и друзьям дарят.
2) ниже классом — 贡眉,гунмэй, «подносимые в дар императору брови» (этакое название может привести в замешательство многих, но что делать, если? короче, многое плохо переводимо. можно просто запомнить, что разные виды чая часто называются бровями, все небось слышали про золотые брови, ну а эти брови серебристые с чёрными вкраплениями) Сырьё — почки и молодые листья, почек больше, поэтому чай серебристо-зеленоватый с коричнево-чёрными вкраплениями. Сбор тоже конец марта — начало апреля. Бывает как в рассыпчатом виде, так и в виде лепёшек.
3) третий класс — 牡丹,мудань, «пион» (или ещё говорят 白牡丹,белый пион — чай же белый) Можно догадаться, что тут почек ещё меньше, а взрослых листьев ещё больше.
4) четвёртый класс — 寿眉,шоумэй, «брови старца» Почек нет, есть листья. Его можно даже и летом собирать, но по качеству получится так себе. Вообще, сбор весеннего чая прекращают к двадцатым числам мая. Потом кусты обрезают, чтоб не росли, а то неудобно будет собирать. И можно ещё от вредителей обработать. И примерно на лето позабыть про плантацию.
Осенний сбор происходит в октябре, но весенний урожай круче и обильнее.
Ещё немного сведений. Кто-то может слышал понятие «старые деревья». Так вот под старыми деревьями обычно понимаются не подстриженные. Это высокие деревья в два человеческих роста. Чай с них по вкусу получается другой, чем со стриженных кустов. Вкуснее, нет ли — это фиг знает, но дороже. Дороже только потому, что его физически труднее собирать, сбор урожая идёт дольше и мучительнее (надо наклонять дерево или тянуться или подставлять что-то). Есть ещё «дикий чай» — собранный с неухоженных кустов и деревьев, которые растут не на плантации, а по её краям как попало или в соседнем лесу. Вкус тоже другой и тоже фиг знает, вкуснее ли, но — дороже, потому что собирать вообще трудно. Эти деревья объедены всякими червячками, мало хорошего сырья, весь день проваландался и собрал всего-ничего. Поэтому такой чай дорогой. Кусты, которые растут на плантации, культивируются около двадцати лет. Потом почек становится меньше, собирать становится труднее, и кусты выдираются нафиг и на их место высаживают новые саженцы. Собирать чай начинают с трёхлетних кустов.
Это всё касается белого чая в провинции Фуцзянь, а если точнее, то в окрестностях города Фудин. В других провинциях и городах могут быть иные сроки и иное распределение всего. Есть и в Юньнани свой белый чай, например, и он не хуже, чем фуцзяньский, но там в Юньнани совсем другая погода. Чтобы всё узнать про юньнаньский чай, нужно задружиться с юньнаньцами, а мы торчим в Фудине. Такие дела.
Если вспомню или выспрошу ещё чего, то допишу. Вот.
А сегодня новогодняя ночь, тот самый тигр кролик должен превратиться в дракона. Учитывая, как много поедается вкусной еды, можно думать, что он лопнет от переедания, и дракон вывалится из его разорвавшегося нутра. Я подсчитала, что на китайский Новый год я оказываюсь в Китае в четвёртый раз. А чтобы в китайской семье отмечать — то это второй. Нас позвал тусоваться с семьёй своего двоюродного брата Лао Конь. Так мы узнали, как называются по-китайски двоюродные зиблинги с материнской и отцовской стороны (а они все называются по-разному), и, наверное, уже не забудем. А ещё изложил вкратце простыми словами историю Троецарствия, так что было даже почти всё понятно. Мы круче стали оба, и я, и Рё, потому что чаочжоуцев понимать вообще-то нелегко: звукопроизнесение у них, мягко говоря, сильно отличается от нормативного. ** а тут про еду много; и не про еду, а просто заметки какие-тоЧаочжоу это юг! И двоюродный брат Лаокня ржал ещё над северными китайцами: северяне пельмени обязательно валяют, а нам пофигу на пельмени, мы морепродукты едим (и в самом деле больше половины блюд были созданы из морепродуктов, а пельменей не было). И они там на севере телик смотрят, там передачи новогодние, а мы нафиг надо, нам пофигу на телик. Ещё было сказано, что многие на юге вообще не готовят сами, а либо заказывают еду, либо едят в ресторане. Но тут дядя Лаокня — повар-любитель, и они с женой вместе нафигашили множество очень сложных блюд, которые готоили весь день, и ОЧЕНЬ красиво из сервировали. Единственное заказанное блюдо был гусь ээээ как бы сказать сваренный в маринаде (по-китайски это называется 卤, а русского нормативного слова для этого способа приготовления нет). И его не приготовили самостоятельно только потому, что для этого нужна специальная печь. Она огромная и обычно имеется только в специализированных ресторанах. Правильный маринад передаётся по наследству, его не выливают полностью из печи никогда, а только добавляют по мере вываривания.
Если обдумывать и сравнивать традиции (здесь надо забыть мне, насколько я сам прокитаился), то странного для нас в китайском праздновании накопится вот чего. Китайцы не знают салатов, и ничего даже отдалённо напоминающего салаты не предполагается (ни на юге, ни на севере). Нет ничего похожего на торт. Сладкое поедается одновременно с несладким и без чая. Чай пьют отдельно или до еды, или после, ничем не закусывая (у чая же классое послевкусие, которое нельзя перебивать). Семьи часто празднуют без бухла, и тут тоже никто не пил и не рпедлагал алкогольного ничего. Но, говорят, бывают и пьяные празднования, особенно если не семьёй собираются, а тусовкой. Когда я в Сычуани праздновала с семьёй подруги-русиста, алкоголя тоже не было. Но пельмени — были, хехехе. Сычуань, наверное, культурно всё-таки следует отнести к северу.
А ещё и не про еду. У китайцев вообще не принято красиво одеваться для празднования в семье. Все в чём попало: в домашней одежде домочадцы, в повседневном гости. Как будто просто такой традиции нет. Улицы все празднично украшены, старый город весь в красных фонарях и смешных бутафорских скульптурах, но почти нигде не звучит говномузыка. Я даже про это у Лаоконя спросила, а он такой: да у нас в деревне сейчас все петарды взрявают. И здесь бы взрывали, если б можно было, но в городах запрещено. И я так поняла, что люди музыку не ставят по привычке, если б взрывали петарды, то её б просто не было слышною Дальше: мы идём все вместе «домой» около одиннадцати (то есть Лаоконь домой, а мы к нему в мастерскую) и проходим мимо буддийского храма — а там какое-то действо большое деется и песнопения. Мы зашли все, смотрим да слушаем. Я Лаоконю говорю: никогда не бывала в буддийском храме на праздник весны. А Лаоконь: а я тоже! Я особо в Новый год из дома не выходил.
это у меня тогда появился ноут с вебкамерой, а в то время я могла вдруг начать мучить графический редактор, практикуя эээ «цифровое искусство». и вот автопортрет, срисованный с вебкамеры, направленной эээ вовнутрь.
В Таиланде я прямо подряд почти встретила трёх прикольных кантонок (в смысле, китаянок из Гуандуна). Я всё хотела и хотела про это написать, но всё не писала и не писала. Вот сейчас, сидя в холодной мастерской крутого деревообрабатывающего китайца, которого мы между собой называем Лао Конь, в городе Чаочжоу, который хоть культурно и относится к Фуцзяни, но формально относится — к Гуандуну (то есть к Кантону), возьму да и напишу.
Первая сидела постоянно напротив меня в монастыре за завтраком и обедом и каждый раз с мудрым размышлением вынимала из своей тарелки какие-то детали, прежде чем начать поедать всё остальное. Это потом выяснилось, что она кантонка, когда мы потом болтать начали. По-английски она неплохо, в обшем-то, тоже говорила. Она была приземистая и плотная, коренастая такая, ростом мне по плечо. Не назвалась она мне никак, потому что я не спросила имени.
Вторую кантонку я встретила в городе Пай, она была циркачка и ходила всюду в трусах, и любой мог наблюдать очень сильные привлекательные ноги её. Она была ниже меня всего-то на полготовы, а как она назвалась, я уж не помню, каким-то англоморфным псевдонимом. Она участвовала в крупном шоу, которое готовилось для какого-то европейского фестиваля, оно было акробатическое, световое и трюковое, циркаческое, танцевальное, моноколёсое, воздушногимнастическое и с привлечением искусственного интеллекта и виртуальной реальности. На тайских экспатах и туристах города Пай создатели его просто отрабатывали, демонстрируя за небольшие деньги из недели в неделю, каждый раз с небольшим новым достроенным кусочком и зачастую видоизменёнными другими частями. Я его видела только раз, потому что в Пае пробыла два дня, и в конце шоу в тот раз было сказано: а вместо восьмой части, где всё должно свестись воедино, у нас пока будет играть музыка из восьмой части! классная музка, ну! а вы, зрители, берите наши гимнастические снаряды и делайте с ними что хотите, свободная сцена!! ура! И я сидела и думала: вот они, эти люди, они же вот думают, что они-то и есть на острие иглы и тянут за собой эпоху вперёд, в будущее, так, как они, никто ещё не делал, они есть это самое ультрасовременное искусство, которое... про которое... из которого... и так далее, и тому подобное; и если они так думают, то такие они и есть. И вот кантонка! Она сперва рассказала про своих кошек, что они научились открывать входную дверь и уходить гулять. А потом перешёл разговор на нынешнюю повсеместно увеличенную любовь к котам, что все себя желают нынче с котами ассоциировать. И она тогда сказала мне: я-то котов и люблю! Но я скорее не кот, а пёс. А все теперь перестали даже друг другу «привет» говорить, а говорят: мяу! (вместо привет) А мы с ней наполовину по-китайски говорим, то по-китайски, то по-английски, и вот «мяу» по-китайски созвучно названию народа «мяо» (только тон другой). Я вдруг и думаю: а вдруг она мяо? Мяо же южные (я уже знала, что она из Гуандуна). И спрашиваю об этом. А она говорит: ну нет, я не из народа мяо, а уже из мяукающего народа (不是苗族,就是喵族). И начинаем мы обе хохотать как дураки, и приходится окружающим объяснять, в чём дело.
Третья кантонка была самая неожиданная и странная, я таких прежде никогда не видала. Я стопила из Пая в Чианг Май, поймала прямую микроавтобусную машину на выезде из самого Пая, и водитель чуть-чуть говорил даже по-английски. А возле деревни Па Пэ (вроде так это следует писать) вдруг водитель останавливается, и я как-то понимаю, что он увидел ещё одного стопщика (я не увидела из-за анатомических особенностей микроавтобуса этого). И заходит очень маленький женский человек в монашеского вида светло-серых одеждах с большой чёрной косой и весь увешанный удивительными штуковинами: цветок гибискуса в волосах, обшитая цветными нитками кружка, деревянная декоративная маска тут, лента там, рюкзак с виду тоже словно бы сшит из лоскутов. Что это, кто это? По-тайски обращается к ней водитель, а в ответ получает очень неуверенное «Ай...» — ай, думаю я, что же должно последовать за этим «ай»? — и следует ясно что, тоже довольно неуверенное: «...донт спик тай». На каком же ты говоришь-то, боже мой? «чайниз», говорит! (чайниз, бог мой! чайниз!!) А водитель к ней обращает ужасно неуверенный вопрос с жутким тайским акцентом: «ни чюй на ли», а я ему вполне уверено и с большим удивлением: «ни хуй чжун вэнь ма?» — а он мне по-китайски: «немного!» и по-английски: «а ты спроси у неё, куда она едет!» — я и спрашиваю по-китайски, и она говорит, что в Чианг Май, и даже место точное называет. Ну и дальше выяснилось многое, почти всё. Она едет на Бали, а живёт сейчас большую часть времени на Хайнане, хотя происходит из Гуандуна. Она ростом ниже меня почти наполовину. Она что-то вроде путешественника по монастырям, хотя и не буддист. И сейчас едет из монастыря в Па Пэ. И знает и в Китае, где можно жить в монастыре бесплатно или за помощь в хозяйстве. И на Хайнань, говорит, приезжай. Приезжай, блин, говорит. А назвалась она 茄子, баклажан. Все китаисты могут догадаться, почему.
а вот Рё мне такой сегодня: ты перестала постить посты. ну да, перестала, но это потому что я в любой свобдный миг пишу бешено куски некромантской истории (пока память о монастыре свежа — там же как раз происходит монастырь).
но сегодня мы трое человек упились шу-пуэрами так, как не упивались может быть никогда. по результатам я создала наконец-то что-то вроде сводной таблицы дешёвых шу-пуэров, записав названия заводов и чаёв; и даже как можно, как вышло, описав вкус. это только начало пути, но хотя бы начало. но я сумела насмешить китаянку, лаобаньшу той пуэрной лавки, истинно раза три, так что она хохотала. один раз когда изображала Володарского, озвучивая перевод на русский для не говорящего по-китайски товарища. другой раз когда назвала письменным языком её родной диалект (один из маленьких фуцзяньских диалектов, который звучит вообще-то ужасно красиво на мой слух! но полностью непонятно). а третий я уж не помню, блин. а зашли мы изначально в эту лавку только потому, что в ней на стенах иероглифы висели из прессованного чая, а третий наш товарищ возжелал иметь такие же (и поимел, хаха).
это чайный рынок уже сколько времени со всеми нами происходит в Гуанчжоу. чайный рынок, чайный рынок! много тут языковых приключений делается и добывается китайских знаний! но всё это в сущности не слишком удобоописуемо. и завтра перестанет чайный рынок происходить, потому что мы поедем в Чаочжоу, самый чудесный китайский город из известных мне (цивилами на автобусе).
В тусовке иногда полностью случайно придумываются классные зарисовки.
Один вспомнил старый конкурс буриме, где к одностишию «Я пил из чаши бытия» нужно было придумать вторую строку, и победил вариант «А вот края обгрыз не я». И представляется сразу, что человеку инкриминируют обгрызание краёв, а он оправдывается: нет! я только пил! И за этим вылезает Боб Марли: "I shot the sheriff!" («Я пристрелил шерифа!») / "But I never killed no deputy!"(«А заместителя не трогал я!»)
И представляется сразу, что Робин Гуд наконец-то убил Ноттинигемского шерифа, стрелой, издали. А подчинённые шерифа, простые участковые, — сами рады и под шумок ещё и заместителя прикончили, так он всех задолбал (на Робин Гуда мол всё повесим). И потом расследование, разбирательство, суд... Откуда на теле заместителя столько синяков? (и видно прямо ребристый рисунок ботиночных подошв на грудной клетке). А участковый (даёт свидетельские показания): это же Робин Гуд, ваша честь! который способен стрелять из чего угодно чем угодно! Он стрелял в него ботинками!
А Робин Гуд откуда-нибудь издали ну или на месте обвиняемого, в зависимости от требуемого градуса трагизма, поёт: I shot the sheriff (и так далее).
---
А тут в Гуанчжоу приехал некто Натарадж, который в Китае ранее не бывал, который является линуксоидом и компьютерщиком, и довольно часто нам всем от этого бывает интересно. Thinkpad'ы хороши в постели. Thinkpad'ы хороши в постели:
Приснилось такое, что я во сне прямо хохотала голосом и от этого проснулась. Что я приехала на тусовочную вписку, а там кроме меня ещё несколько человек уже. И решаются некие жилищно-обыденные вопросы: кто-то с коммунальщиками что-то разрулил, кто-то завтрак на всех приготовил. И один из вписчиков, который тут пробыл уже пару дней, встаёт и начинает вести речи на публику (очень театральные) такого содержания, что эта вписка ещё ничего. А то вот бывают такие тусовочные вписки, где бездельники-зависальщики живут, тусуются, зависают и вообще всё запускают, и жить становится невозможно. Даже самые, казалось бы, простые дела не могут быть сделаны, хотя в доме куча народу. Придут коммунальщики, например, и стоят под дверью четыре часа, потому что никто из вписчиков не удосужится даже просто проснуться, чтобы открыть им дверь. И разные другие примеры приводит из разных областей (расхаживая по небольшому пространству кухни), и все они полунастоящие и ужасно смешно сымпровизированные, и все, кто слушает это, хохочут. А я во сне полупонимаю, что это сон, и оцениваю всё полукритическим разумом, как бы проговарвая про себя, но даже и с точки зрения полукритического полусонного разума его речь кажется ужасно смешной и умно построенной. «Скапливаются ещё на таких вписках», — продолжает, — «мусорные книги и рекламные буклеты, все эти "Петля и шея или Как завязывать галстук" и лежат годами, и никому даже в голову не придёт всё это просто взять и вышвырнуть в мусорку». «Петля и шея или Как завязывать галстук»! — хохочу я, просыпаясь. «Петля и шея»!!! Но кроме этой «Петли и шеи» я не помню ни одного примера. А ведь ВСЕ они были классные.
С острова Пха Нган я ехала (частично автостопом) с пророщенным кокосом в охапке. Вот таким: Тайцы радовались, на него глядя.
Можно и похвалиться (а что?), что продала я медитаторам рисунки, которые сделала в монастыре, примерно на сто евро. На них шас и живу.
Сегодня на рассвете нарисовала вид на кусочек Бангкока с крыши дома Д-на. Это у меня от акварельного альбома осталась картонка. Вопрос был: выкинуть её или что-то с ней сделать. Но был белый акрил, и я смешала его с акварелью и что-то сделала.
комп всё ещё сломан, но меня это не тревожит; может, починю завтра. или послезавтра. ну, когда-нибудь.
двое из учеников сдали экзамен, третий, надеюсь, тоже сдаст вскоре, и я почти что перестану быть учителем латышского языка, почти что. да и вообще. можно и с телефона.
торчу тут в буддийском монастыре и наслаждаюсь. так хорошо, что хоть в монахи уходи.
может, рисунки повешу через время. я тут рисовала эти дни как не в себя.
Япония и Гонконг пролетели как один день (нет). Просто я всё ещё без компа. Уроки вела с телефона (нет, не привыкла). Но я сейчас в Бангкоке и вписалась к Д-ну (ну да, чувство, словно домой приехал), и постараюсь тут комп починить до пятницы (в пятницу уроки).
Повешу рисунки некоторые, раз текстов не пишу (хотя текстов хочется писать). Это всё Япония, разные места.
Вообще, на девиантарт я повешу всё нарисованное, кроме того, что представляет из себя полное кусо*. Если кому интересно, то можно тут смотреть: www.deviantart.com/ayjaja/gallery
мой комп всё ещё того, но Рё одолжил мне свой, чтобы я могла поработать (то есть, провести уроки, предварительно подготовившись к ним). на моём компе надо переустановить систему, но для этого надо её скачать, создать установочную флешку и вся эта фигня. то есть нужен день «как дома» с интернетом и чтоб никто не трогал. и чтобы не происходило вокруг ничего классного.
вот и сижу с чужого компа печатаю.
было интересно! расслабляться на Окинаве классно, мы поставили палатку на малолюдном пляже, и я то рисую, то плаваю, то жизнь раков-отшельников рассматриваю («что вам больше всего понравилось на Окинаве?» — «раки-отшельники!»). и розетки с интернетом для этого не нужны. но нужно, блин, вести уроки раз в неделю мне! с моего компа это можно было бы делать где угодно, внешних батарей мне на сутки работы хватает, ещё и телефоны зарядить можно.
а так были интересные альтернативы: 1. поселиться на один день в отель (нет — он дорогущий); 2. провести уроки частично с компа Рё, покуда хватит заряда (а хватит урока на два), а зарядить его зароанее в каком-нибудь баре или кафехе; а частично с телефона (и этот вариант серьёзно рассматривался); 3. провести уроки, сидя на толчке в женском общественном сортире, выдернув из розетки умный японский унитаз, вдёрнув туда комп Рё (этот вариант и был бы выбран, если б в сортире этом ловил интернет! а он не ловил, сортир бетонный — видимо, с защитой от радиации); 4. провести уроки у стены этого сортира, выдернув из розетки непонятный громкий агрегат (нет — стрёмно агрегат выдёргивать, вдруг от этого что-то где-то испорттится) 5... иная походно-учительская романтика.
но в конце концов мы пошли на другой более посещаемый пляж, нашли там кемпинг, и я на сутки оплатила проживание в нём. и пользуюсь всеми благами этого кемпинга (розеткой и горячей водой). и в два часа ночи под самым звёздным в мире небом пойду на «свой» пляж в свою палатку досыпать. ясно, что палатку перемещать в этот кемпинг мы не стали.
а у меня совсем сломался комп, а с телефона печатать мне мучительно. буду ничего не печатать (надеюсь, что временно). в воскресенье провела один из уроков полностью с телефона. чуть не померла.
Шли мы по Оцу и в одной из витрин увидели классные модельки поездов. В том же магазинчике, за стеклянными дверями, лежала хурма в ящике, и надпись гласила: три тыщи иен за пакет. Зашли мы туда за хурмой, и вышел к нам немолодой японец в фартуке и хайратнике. Выяснилось, что не за пакет три тыщи иен, а за весь ящик, а за четыре штуки — 400 иен. Я говорю: а хурма-то вкусная? А Рё переводит: а хурма вкусная? И происходит длинная беседа, из кторой я почти ни слова не понимаю, а потом Рё переводит мне: он сказал, что это самый сложный и не имеющий смысла вопрос, потому что одному человеку что-то будет казаться вкусным, а что-то — кислым и невкусным, а другому, наоборот, опять вкусным, и у всех вкус разный, и поэтому странна та рклама, которая рекламирует, что будет всегда вкусно. И Рё на это сказал ему: ну, меня попросили перевести, я и перевёл, такова работа переводчика. Затем он, японец, взял одну из хурм, расстелил на прилавке полотенце, разрезал её ножом, счистил шкуру, воткрул зубочистки и предложил попробовать (и хурма была вкусная). А потом Рё спросил про модельки с железной дорогой, и выяснилось, что японец этот, Маа-сан, ремонтирует всё, что ему попадается, и мастерит многое. У моделек поезда как настоящие полностью, хотя участки ж/д выдуманные. И весь этот магазинчик набит странными механизмами и моделями, на которые в первый момент не обращаешь внимания, так органично они вплетены в пространство. У него есть механические часы. Необычного вида метроном. Квадракоптер и вертолёт радиоуправляемые. Странная древняя детская игрушка-поплавок. Игрушка-катер металлическая, на которую если посавить зажжённую счечу, то он будет плыть вперёд. Солнечная и ветряная батарея. А снаружи магазинчина стоит деталь нефтяной вышки и написано: я ремонтирую такое, обращайтесь. И ещё перу фокусов физического толка показал. *** Мы купили дурацкий крайне дорогой проездной на поезда региона Осаки на три дня, который включал в себя не только ЯЖД региона, но и три частные железные дороги Киото. Оказалось, однако, что проездные на эти частные железные дороги надо менять на местные действительные проездные, и это возможно сделать не на всех станциях и не во всё время. Мы так и не смогли «легализовать» ни один из этих частных проездных, потому что являлись то не туда, то не в то время, и всюду по Киото ездили зайцами. В Японии слишком легко ездить зайцем, блин. *** Нарисовала Фусими-Инари прздним вечером и в странной перспективе, цвета косые, потому что, когда рисовала, света было мало. Но мистическости вышло достаточно, по-моему.