Я собиралась рассказать о повторном приёме в травмпункте и вот сейчас расскажу.
читать дальшеДля этого нужно сперва рассказать, как вообще травмпункт устроен. Днём в рабочее время здесь должны присутствовать четыре врача: заведующая травмпунктом, один врач в кабинете первичного приёма («мы ушибли пальчик» — это к нему) и ещё двое — ведут повторный приём.
Повторный приём истекает из первичного, это понятно. Но с чем вообще приходится сталкиваться травматологу в детском травмпункте?
- с ушибами и растяжениями — эти с рекомендациями отправляются домой;
- с пронационными подвывихами головки лучевой кости у детей до 5-6 лет, которые мгновенно вправляются (дети отправляются домой);
- с ранами и инородными телами — раны ушиваются или заклеиваются пластырем по Баирову, инородные тела извлекаются, пациенты отправляются на перевязки в поликлинику к хирургу по месту жительства.
- с собачьими укусами: мы ставим антирабическую вакцину и иммуноглобулин, если надо, обрабатываем и отправляем к хирургу;
- с присасываниями клеща — ставим прививку от энцефалита и отправляем к педиатру;
- с непрофильным, полупрофильным и с ничем: синовитами, артритами, тендинитами, миозитами, ростовыми болями, болями в мышцах после физнагрузки, нарисованными акварельной краской синяками (мне пока не попадалось), остеохондропатиями, невралгиями и невропатиями, лимфаденопатиями, нагноениями и т. д., и т. п., всё это отправляется домой или в поликлинику к разным специалистам; или если проблема серьёзная (и в выходные или перед выходными), то к соответствующему специалисту нашей краевой больницы;
- с переломами со смещением, которые невозможно устранить одномоментной закрытой репозицией; с переломами позвоночника (кроме копчика); с вывихами, которые не получается вправить; с обширными ранами с повреждением мышц, сухожилий, нервов, сосудов, проникающими в полости или задевающими органы — всё это направляется на экстренную госпитализацию.
Всем этим пациентам мы выдаём справку о посещении травмпункта с рекомендациями и направлением. На всех этих пациентов мы НЕ заводим карту травматика — а карта травматика это то же самое, что история болезни, это маленькая книжка размером с лист А5 (который складывается из принтерного листа А4), в которой жалобы, механика травмы, результат осмотра; и туда же вклеиваются результаты дополнительных исследований (УЗИ или рентгена) — и, понятно, если карта заведена, то пациент приглашается на повторный приём. В карту же при повторном приёме врач от руки вписывает дневник посещения. Например: «Жалоб нет. Гипсовая лонгета состоятельна, снята. Отёка, гематомы нет. Пальпация безболезненная...».
А заведующая травмпунктом рассказала мне, что в весёлые 90-е годы пациентов просили приносить на повторный приём тетрадки, и карты делались из их тетрадных листов. А из обложек дежурные смены вырезали новогодние гирлянды (тогда пациентов в травмпункт ходило меньше, и дежурная смена МОГЛА маяться скукой, сейчас это невообразимо).
И вот какие диагнозы требуют повторонго этого приёма:
- переломы без смещения или с удовлетворительным положением отломков, или со смещением, но которым произведена успешная одномоментная закрытая репозиция — этих пациентов мы гипсуем и призываем плюс-минус дни через неделю, чтобы посмотреть на гипс и дать дальнейшие рекомендации;
- вправленные вывихи — они гипсуются на две недели;
- гемартрозы коленного сустава, редко локтевого, ещё реже голеностопного — колено гипсуется без стопы, так, чтоб на ногу можно было наступать, но сгибать её было нельзя; локоть и голеностоп просто гипсуются.
- ротационные подвывихи атланта — тут рекомендуется воротник Шанца, который пациенты сами покупают в медтехнике; а если это вечер выходного дня, то мы можем смастерить воротник из марли и ваты, но потом всё-так лучше купить поролоновый, он удобнее, а то ватно-марлевый потом скатывается, «садится» и перестаёт выполнять свою функцию;
- внутримышечные гематомы — тут мы ничего конкретно не делаем, даём рекомендации и направление на физиопроцедуры; то же с переломами копчика.
Ещё карты заводятся на пациентов после выписки из стационара (из травматологического отделения): с гипсом (который нужно будет потом снять); с металлом (который потом нужно будет удалять); после перелома позвоночника в корсете; без ничего (типа как после переломов таза), но которых всё равно надо какие-то время наблюдать и которым нельзя посещать школу, детсад, техникум.
Кажется, я всё перечислила и ничего не забыла.
Если первичный приём для врача это интересная лотерея (пациенты то есть, то нет, то по делу, то с херотой, диагнозы то ясны, то туманны), то повторный приём это адский конвейер.
Кабинет повторного приёма размером где-то шесть метров на четыре. Там стоят два компа и три стула и есть ещё одна табуретка. Есть кушетка. Есть шкаф с открытыми полками, тумба и огромный жёлтый бак для отходов класса «Б». Кабинет рассчитан так, чтоб в нём вели приём два врача. На двоих у них одна медсестра, которая по идее должна снимать и надевать гипсовые лонгеты, менять бинты, писать направления на рентген и физиопроцедуры, а также справки, если мы пациента выписываем. И если требуется перевязка, то идти в перевязочную перевязывать. А если требуется ставить новый гипс, то идти гипсовать.
По факту же в этом повторном кабинете нередко работают три или четыре врача, один пристраивается со своими картами стоя у шкафа и пишет дневники прямо на полке. Если на повтор большая очередь, то помогать рассасывать её приходят заведующая и врач с первичного приёма (если у него нет своих пациентов, конечно). Он так делает, потому что медсёстры с первичного приёма не обязаны писать справки и делать иную работу, связанную с повторными пациентами, а самому врачу писать справки неохота. Но если на первичном приёме я и хочу помочь повтору, то веду пациентов в первичку, потому что...
Потому что давайте я нарисую самую абсурдную и стремноватую, но вполне реалистичную картину повторного приёма: сидят два врача и медсестра на стульях у стола, ещё один врач стоит у шкафа, ещё один пишет дневник, притулившись стоя у стола, и в кабинете ещё четыре ребёнка (два на кушетке, один на табуретке, один стоит) и четыре мамы по углам как-то натыканы. Кабинет 6 х 4, напомню. Тумба завалена благоухающими лонгетами ушедших на рентген и ещё не вернувшихся (там и «ноги», и «руки», и даже одна S-образная лонгета от комбинированной повязки Дезо), жёлтый бак тоже набит лонгетами до отказа, но не благоухает, потому что его санитарки то и дело спрыскивают убивающим запахи антисептиком.
— Вам нужно будет делать солевые ванны. Берёте тазик...
— ...и прикладываете прямо к лонгете...
— ...чтобы разработать мелкую моторику...
— ...верхний слой бинтов...
— ...копируете и везде раздаёте копии, а оригинал...
— ...мажете два раза в день детскими согревающими мазями...
— ...в оргметодотделе...
— ...два месяца не прыгать, не бегать, не скакать, ходить спокойно...
— ...в архив, там вы напишете заявление, и вам выдадут...
— ...кисломолочку, рыбу морскую, брокколи, шпинат...
— ...чтобы ускорить сращение.
Мамы склоняются к своим врачам и вытягивают уши, чтобы не перепутать свои рекомендации с чужими; а если в кабинет в это время зайдёт санитарка, то она точно кого-то зашибёт дверью (ребёнка или одну из мам). «Эта нога на рентгене? а рука?» — вклинит она свой голос в нестройный хор рекомендаций, поднимая с тумбы то одну лонгету, то другую, надеясь что какую-то из них можно всё-таки переместить в бак.
Самая адская работа здесь у медсестры. Медсестра от увеличения количества врачей не удваивается и не утраивается, и одна она постоянно слышит со всех сторон: «Татьяна Викторовна, выписываем!» — это значит, что ей надо писать справку. «Сращение так себе, Татьяна Викторовна, нужно надеть обратно лонгету» — вставай да надевай; «Тут направление на электрофорез» — пиши направление; «Откройте рентген, пожалуйста! Тридцать пять — девяносто пять!» — это значит, что медсестре нужно повернуться к компу, набрать в базе номер карты и открыть рентген; «Как фамилия?» — спросит врач у вновь вошедшего, — «Лисицын», — тот ответит, и, значит, медсестре (которая пишет справку или открывает рентген или надевает лонгету) нужно срочно начать рыться в картах на столе, чтобы найти Лисицына, а потом записать эту фамилию в журнал. То есть если бы у Татьяны Викторовны было примерно шесть рук и две головы, то она бы всё это успевала, а так получается, что часть всего этого всё равно как-то естественно делают врачи, когда иначе не получается.
Однажды заходит одна мама и говорит: почему это вы по два пациента одновременно принимаете? почему это я должна слушать здесь про чужие болячки? это нарушение прав человека (или что-то такое). Мы её сразу просветили, что и по четыре, бывает, принимаем. Но ей немного повезло, потому что я своего пациента отпустила и дописывала дневник всё то время, пока заведующая травмпунктом с ней общалась и с её ребёнком; а таджик М-н хоть и вспылил, но пошёл в гипсовочную снимать со своего пациента циркулярную гипсовую повязку и долго-долго её снимал.
Ясно, что в её словах есть резон, но ничего, кроме зла, почувствовать к высказывающему такие претензии невозможно. Потому что у нас нет ещё одного кабинета, а если бы был, то врачей на повторе, ясное дело, посадили бы каждого в свой кабинет. А если в одном кабинете принимать по одному, то и сидеть мы в этом кабинете (а мамы в этой очереди) будут до вечера, а не до двенадцати часов дня. Очереди иногда бывают настолько устрашающими, настолько, что я вообще радуюсь, что нахожусь по другую сторону белого халата. Хотя я-то и так радуюсь.
Мне вести повторный приём не нравится, и это понятно. Но в талончиках, которые мы даём повторным пациентам, куда вписываем дату явки, значится: приходить с 9:00 до 12:00. Хотя приём мы начинаем в 8:30, а заканчиваем с последним пациентом. Рабочий же день официально заканчивается в 15:30. Считается, что с 12:00 до 15:00 врачи работают с картами, но на деле — таковы устные договорённости — в 13:30 врач с повтора тупо уходит домой. А если повтор вдруг приходит, когда врачей на повторе уже нет, то его принимает врач с первички, который или дежурит, или ждёт дежуранта (а дежуранты приходит с 16:00 до 17:00, кто как). Или вообще не принимает, если повтор приходит вечером или среди ночи. «Приходите завтра с девяти до двенадцати», скажет безапелляционно врач на первичке невовремя пришедшему повтору. Ну или не скажет, а примет всё-таки, если он добрый или не хочет больше видеть этот повтор никогда, а хочет его тупо выписать и сказать «Прощайте». Потому что если не принять повтор среди ночи, то он потом всё равно к тебе же придёт на следующий день или в какой-нибудь, и кому это надо?
Если врач на повторе с дежурства, то он пойдёт домой сразу после того, как будет принят последний повторный пациент из очереди (это в среднем случается в 11-12 дня). Именно поэтому работу в травмпункте вообще получается совмещать с работой в поликлинике. Я обычно ставлю приём в поликлинике на день после дежурства и успеваю заехать домой и поесть, а в поликлинике оказываюсь в пять.
читать дальшеДля этого нужно сперва рассказать, как вообще травмпункт устроен. Днём в рабочее время здесь должны присутствовать четыре врача: заведующая травмпунктом, один врач в кабинете первичного приёма («мы ушибли пальчик» — это к нему) и ещё двое — ведут повторный приём.
Повторный приём истекает из первичного, это понятно. Но с чем вообще приходится сталкиваться травматологу в детском травмпункте?
- с ушибами и растяжениями — эти с рекомендациями отправляются домой;
- с пронационными подвывихами головки лучевой кости у детей до 5-6 лет, которые мгновенно вправляются (дети отправляются домой);
- с ранами и инородными телами — раны ушиваются или заклеиваются пластырем по Баирову, инородные тела извлекаются, пациенты отправляются на перевязки в поликлинику к хирургу по месту жительства.
- с собачьими укусами: мы ставим антирабическую вакцину и иммуноглобулин, если надо, обрабатываем и отправляем к хирургу;
- с присасываниями клеща — ставим прививку от энцефалита и отправляем к педиатру;
- с непрофильным, полупрофильным и с ничем: синовитами, артритами, тендинитами, миозитами, ростовыми болями, болями в мышцах после физнагрузки, нарисованными акварельной краской синяками (мне пока не попадалось), остеохондропатиями, невралгиями и невропатиями, лимфаденопатиями, нагноениями и т. д., и т. п., всё это отправляется домой или в поликлинику к разным специалистам; или если проблема серьёзная (и в выходные или перед выходными), то к соответствующему специалисту нашей краевой больницы;
- с переломами со смещением, которые невозможно устранить одномоментной закрытой репозицией; с переломами позвоночника (кроме копчика); с вывихами, которые не получается вправить; с обширными ранами с повреждением мышц, сухожилий, нервов, сосудов, проникающими в полости или задевающими органы — всё это направляется на экстренную госпитализацию.
Всем этим пациентам мы выдаём справку о посещении травмпункта с рекомендациями и направлением. На всех этих пациентов мы НЕ заводим карту травматика — а карта травматика это то же самое, что история болезни, это маленькая книжка размером с лист А5 (который складывается из принтерного листа А4), в которой жалобы, механика травмы, результат осмотра; и туда же вклеиваются результаты дополнительных исследований (УЗИ или рентгена) — и, понятно, если карта заведена, то пациент приглашается на повторный приём. В карту же при повторном приёме врач от руки вписывает дневник посещения. Например: «Жалоб нет. Гипсовая лонгета состоятельна, снята. Отёка, гематомы нет. Пальпация безболезненная...».
А заведующая травмпунктом рассказала мне, что в весёлые 90-е годы пациентов просили приносить на повторный приём тетрадки, и карты делались из их тетрадных листов. А из обложек дежурные смены вырезали новогодние гирлянды (тогда пациентов в травмпункт ходило меньше, и дежурная смена МОГЛА маяться скукой, сейчас это невообразимо).
И вот какие диагнозы требуют повторонго этого приёма:
- переломы без смещения или с удовлетворительным положением отломков, или со смещением, но которым произведена успешная одномоментная закрытая репозиция — этих пациентов мы гипсуем и призываем плюс-минус дни через неделю, чтобы посмотреть на гипс и дать дальнейшие рекомендации;
- вправленные вывихи — они гипсуются на две недели;
- гемартрозы коленного сустава, редко локтевого, ещё реже голеностопного — колено гипсуется без стопы, так, чтоб на ногу можно было наступать, но сгибать её было нельзя; локоть и голеностоп просто гипсуются.
- ротационные подвывихи атланта — тут рекомендуется воротник Шанца, который пациенты сами покупают в медтехнике; а если это вечер выходного дня, то мы можем смастерить воротник из марли и ваты, но потом всё-так лучше купить поролоновый, он удобнее, а то ватно-марлевый потом скатывается, «садится» и перестаёт выполнять свою функцию;
- внутримышечные гематомы — тут мы ничего конкретно не делаем, даём рекомендации и направление на физиопроцедуры; то же с переломами копчика.
Ещё карты заводятся на пациентов после выписки из стационара (из травматологического отделения): с гипсом (который нужно будет потом снять); с металлом (который потом нужно будет удалять); после перелома позвоночника в корсете; без ничего (типа как после переломов таза), но которых всё равно надо какие-то время наблюдать и которым нельзя посещать школу, детсад, техникум.
Кажется, я всё перечислила и ничего не забыла.
Если первичный приём для врача это интересная лотерея (пациенты то есть, то нет, то по делу, то с херотой, диагнозы то ясны, то туманны), то повторный приём это адский конвейер.
Кабинет повторного приёма размером где-то шесть метров на четыре. Там стоят два компа и три стула и есть ещё одна табуретка. Есть кушетка. Есть шкаф с открытыми полками, тумба и огромный жёлтый бак для отходов класса «Б». Кабинет рассчитан так, чтоб в нём вели приём два врача. На двоих у них одна медсестра, которая по идее должна снимать и надевать гипсовые лонгеты, менять бинты, писать направления на рентген и физиопроцедуры, а также справки, если мы пациента выписываем. И если требуется перевязка, то идти в перевязочную перевязывать. А если требуется ставить новый гипс, то идти гипсовать.
По факту же в этом повторном кабинете нередко работают три или четыре врача, один пристраивается со своими картами стоя у шкафа и пишет дневники прямо на полке. Если на повтор большая очередь, то помогать рассасывать её приходят заведующая и врач с первичного приёма (если у него нет своих пациентов, конечно). Он так делает, потому что медсёстры с первичного приёма не обязаны писать справки и делать иную работу, связанную с повторными пациентами, а самому врачу писать справки неохота. Но если на первичном приёме я и хочу помочь повтору, то веду пациентов в первичку, потому что...
Потому что давайте я нарисую самую абсурдную и стремноватую, но вполне реалистичную картину повторного приёма: сидят два врача и медсестра на стульях у стола, ещё один врач стоит у шкафа, ещё один пишет дневник, притулившись стоя у стола, и в кабинете ещё четыре ребёнка (два на кушетке, один на табуретке, один стоит) и четыре мамы по углам как-то натыканы. Кабинет 6 х 4, напомню. Тумба завалена благоухающими лонгетами ушедших на рентген и ещё не вернувшихся (там и «ноги», и «руки», и даже одна S-образная лонгета от комбинированной повязки Дезо), жёлтый бак тоже набит лонгетами до отказа, но не благоухает, потому что его санитарки то и дело спрыскивают убивающим запахи антисептиком.
— Вам нужно будет делать солевые ванны. Берёте тазик...
— ...и прикладываете прямо к лонгете...
— ...чтобы разработать мелкую моторику...
— ...верхний слой бинтов...
— ...копируете и везде раздаёте копии, а оригинал...
— ...мажете два раза в день детскими согревающими мазями...
— ...в оргметодотделе...
— ...два месяца не прыгать, не бегать, не скакать, ходить спокойно...
— ...в архив, там вы напишете заявление, и вам выдадут...
— ...кисломолочку, рыбу морскую, брокколи, шпинат...
— ...чтобы ускорить сращение.
Мамы склоняются к своим врачам и вытягивают уши, чтобы не перепутать свои рекомендации с чужими; а если в кабинет в это время зайдёт санитарка, то она точно кого-то зашибёт дверью (ребёнка или одну из мам). «Эта нога на рентгене? а рука?» — вклинит она свой голос в нестройный хор рекомендаций, поднимая с тумбы то одну лонгету, то другую, надеясь что какую-то из них можно всё-таки переместить в бак.
Самая адская работа здесь у медсестры. Медсестра от увеличения количества врачей не удваивается и не утраивается, и одна она постоянно слышит со всех сторон: «Татьяна Викторовна, выписываем!» — это значит, что ей надо писать справку. «Сращение так себе, Татьяна Викторовна, нужно надеть обратно лонгету» — вставай да надевай; «Тут направление на электрофорез» — пиши направление; «Откройте рентген, пожалуйста! Тридцать пять — девяносто пять!» — это значит, что медсестре нужно повернуться к компу, набрать в базе номер карты и открыть рентген; «Как фамилия?» — спросит врач у вновь вошедшего, — «Лисицын», — тот ответит, и, значит, медсестре (которая пишет справку или открывает рентген или надевает лонгету) нужно срочно начать рыться в картах на столе, чтобы найти Лисицына, а потом записать эту фамилию в журнал. То есть если бы у Татьяны Викторовны было примерно шесть рук и две головы, то она бы всё это успевала, а так получается, что часть всего этого всё равно как-то естественно делают врачи, когда иначе не получается.
Однажды заходит одна мама и говорит: почему это вы по два пациента одновременно принимаете? почему это я должна слушать здесь про чужие болячки? это нарушение прав человека (или что-то такое). Мы её сразу просветили, что и по четыре, бывает, принимаем. Но ей немного повезло, потому что я своего пациента отпустила и дописывала дневник всё то время, пока заведующая травмпунктом с ней общалась и с её ребёнком; а таджик М-н хоть и вспылил, но пошёл в гипсовочную снимать со своего пациента циркулярную гипсовую повязку и долго-долго её снимал.
Ясно, что в её словах есть резон, но ничего, кроме зла, почувствовать к высказывающему такие претензии невозможно. Потому что у нас нет ещё одного кабинета, а если бы был, то врачей на повторе, ясное дело, посадили бы каждого в свой кабинет. А если в одном кабинете принимать по одному, то и сидеть мы в этом кабинете (а мамы в этой очереди) будут до вечера, а не до двенадцати часов дня. Очереди иногда бывают настолько устрашающими, настолько, что я вообще радуюсь, что нахожусь по другую сторону белого халата. Хотя я-то и так радуюсь.
Мне вести повторный приём не нравится, и это понятно. Но в талончиках, которые мы даём повторным пациентам, куда вписываем дату явки, значится: приходить с 9:00 до 12:00. Хотя приём мы начинаем в 8:30, а заканчиваем с последним пациентом. Рабочий же день официально заканчивается в 15:30. Считается, что с 12:00 до 15:00 врачи работают с картами, но на деле — таковы устные договорённости — в 13:30 врач с повтора тупо уходит домой. А если повтор вдруг приходит, когда врачей на повторе уже нет, то его принимает врач с первички, который или дежурит, или ждёт дежуранта (а дежуранты приходит с 16:00 до 17:00, кто как). Или вообще не принимает, если повтор приходит вечером или среди ночи. «Приходите завтра с девяти до двенадцати», скажет безапелляционно врач на первичке невовремя пришедшему повтору. Ну или не скажет, а примет всё-таки, если он добрый или не хочет больше видеть этот повтор никогда, а хочет его тупо выписать и сказать «Прощайте». Потому что если не принять повтор среди ночи, то он потом всё равно к тебе же придёт на следующий день или в какой-нибудь, и кому это надо?
Если врач на повторе с дежурства, то он пойдёт домой сразу после того, как будет принят последний повторный пациент из очереди (это в среднем случается в 11-12 дня). Именно поэтому работу в травмпункте вообще получается совмещать с работой в поликлинике. Я обычно ставлю приём в поликлинике на день после дежурства и успеваю заехать домой и поесть, а в поликлинике оказываюсь в пять.
@темы: травмпункт, медицина
-
-
02.01.2022 в 15:55реально? после укуса вакцинация?! а почему у нас так никогда не делают...
-
-
03.01.2022 в 02:49-
-
03.01.2022 в 09:52я реально в шоке, у нас же дофига энцефалита и что бы кто сказал хоть раз!