Вчера весь день дождь лил, и я дежурила в травмпункте. Третий раз, значит. Пока дождь лил, шли и шли без перерыва пациенты с какой-то фигнёй. Никогда не видела за один день такую кучищу подвёрнутых ног и ушибленных пальцев без каких-либо костных повреждений. Может быть, они просто зашли в травмпункт укрыться от дождя.
Серьёзное кое-что тоже было: автотравма с переломом плеча без смещения и гемартрозом колена; три раны понадобилось ушить; два подвывиха головки луча вправить; даже была одна «закрытая репозиция» — первая у меня в жизни. В кавычках, потому что, во-первых, не такое уж там было и смещение, во-вторых, я просто поддавила отломок через гипс, в-третьих, фигово я поддавила, можно было и получше. Я-то думала, что не буду жалеть орущих детей, когда придётся делать одномоментную репозицию без обезболивания, по свежему перелому, но одно дело смотреть, а другое — самому делать, боязно как-то, блин. Нужно было давить сильнее. Ну ничё, срастётся-то кость у него ровно. Может, быстрее было б только, будь сопоставление фрагментов точнее. Два года ребёнку, перелом обеих костей голени.
А всего пациентов за сутки мы приняли шестьдесят девять. Кажется, что это мало.
Но самое счастье — это утром в выходной после дежурства выйти на улицу. Это примерно девять утра, никуда не спешишь, более-менее выспался (часов пять-шесть-то поспал), ощущение ээ хорошей ээ, как бы сказать, поработанности за спиной. Солнце светит, греет, тёплое. И ветер, хороший очень ветер. Идёшь, куда глаза глядят (на карте), а глядят они на Амур! Доходишь, босиком по воде шлёпаешь мимо рыбаков, которые тебя на слабо взять пытаются, предлагая плыть. Рыбаками всё побережие усижено, плюс побережия проток, как в Китае каком-то, только здесь рыбаки не такие старички, как там.
Здесь хорошие, классные места вокруг травмпункта, много уродливо-прекрасных мест без ничего, без домов и жилья, пустырей, где что-то раскопали, какая-то техника поездила, но тёк ручей, налило каких-то луж, выросло камышей и сгорело, и много-много мусора везде, грязь, пена, пепел, стерня с острыми пеньками обгорелых тростниковых стеблей, но все деревья, кустики, травы такие зацветающие, распускающиеся, свежие, дико и бешено зеленеют сквозь мусор и грязь. И нет почти людей. И думаю, глядя на всё это счастливо: как должны бы выглядеть духи таких мест, если бы они были? Наверное, как один из вчерашних ушибленных пальцев: юноша семнадцати лет с мелированным вихром, с очень прыщавой, но милой физиономией, очень нечистоплотный и с выкрашенными чёрным лаком ногтями на руках. Смеялся ли я, увидев такого? О, посмейся, кто б ты ни был, разнотравье повстречав!
Серьёзное кое-что тоже было: автотравма с переломом плеча без смещения и гемартрозом колена; три раны понадобилось ушить; два подвывиха головки луча вправить; даже была одна «закрытая репозиция» — первая у меня в жизни. В кавычках, потому что, во-первых, не такое уж там было и смещение, во-вторых, я просто поддавила отломок через гипс, в-третьих, фигово я поддавила, можно было и получше. Я-то думала, что не буду жалеть орущих детей, когда придётся делать одномоментную репозицию без обезболивания, по свежему перелому, но одно дело смотреть, а другое — самому делать, боязно как-то, блин. Нужно было давить сильнее. Ну ничё, срастётся-то кость у него ровно. Может, быстрее было б только, будь сопоставление фрагментов точнее. Два года ребёнку, перелом обеих костей голени.
А всего пациентов за сутки мы приняли шестьдесят девять. Кажется, что это мало.
Но самое счастье — это утром в выходной после дежурства выйти на улицу. Это примерно девять утра, никуда не спешишь, более-менее выспался (часов пять-шесть-то поспал), ощущение ээ хорошей ээ, как бы сказать, поработанности за спиной. Солнце светит, греет, тёплое. И ветер, хороший очень ветер. Идёшь, куда глаза глядят (на карте), а глядят они на Амур! Доходишь, босиком по воде шлёпаешь мимо рыбаков, которые тебя на слабо взять пытаются, предлагая плыть. Рыбаками всё побережие усижено, плюс побережия проток, как в Китае каком-то, только здесь рыбаки не такие старички, как там.
Здесь хорошие, классные места вокруг травмпункта, много уродливо-прекрасных мест без ничего, без домов и жилья, пустырей, где что-то раскопали, какая-то техника поездила, но тёк ручей, налило каких-то луж, выросло камышей и сгорело, и много-много мусора везде, грязь, пена, пепел, стерня с острыми пеньками обгорелых тростниковых стеблей, но все деревья, кустики, травы такие зацветающие, распускающиеся, свежие, дико и бешено зеленеют сквозь мусор и грязь. И нет почти людей. И думаю, глядя на всё это счастливо: как должны бы выглядеть духи таких мест, если бы они были? Наверное, как один из вчерашних ушибленных пальцев: юноша семнадцати лет с мелированным вихром, с очень прыщавой, но милой физиономией, очень нечистоплотный и с выкрашенными чёрным лаком ногтями на руках. Смеялся ли я, увидев такого? О, посмейся, кто б ты ни был, разнотравье повстречав!