Подходят к концу третьи сутки, как я безвыходно сижу в травмпункте и веду первичный приём; а завтра будут такие четвёртые.
Сегодня было 107 первично обратившихся. Вчера 102. Позавчера 95. Все были мои, кроме парочки, которых осмотрела заведующая для разгребания завалов по типу массовой записи.
Не то чтобы совсем некому было работать, сегодня как раз заведующая должна была дежурить, а мне вроде как надлежало пойти домой на полдня до утра. Но заведующая дежурить не хочет ОЧЕНЬ. И ходила страдала всю неделю, что всё-таки придётся. Ну а я любитель ставить над собой эксперименты. И ещё я придумала однажды историю, где человек так работал месяцами и чуть не помер. Нужно же прочувствовать, каково ему было.
Жить в травмпункте можно. Не хуже, чем в гараже. Что есть жизнь в травмпункте: дни сливаются в один, непонятно, что было вчера, что сегодня, а что позавчера — конвейерные дни; и много полностью дебильного смеха с медсестрой, чувство юмора которой славно сочетается с моим. В смысле, если мы начинаем балагурить, то это значит, мы полностью задолбались, и балагурство выходит полностью шизанутое. Например, было однажды так, что когда набежала на ночь глядя новая толпа пациентов, то когда закрывалась дверь за очередными, мы в оперном тембре каноном начинали петь «ой бляяяя!» (ни регистратор, ни санитарка, ни вторая медсестра почему-то не хотели нам подпевать).
Сегодня было 107 первично обратившихся. Вчера 102. Позавчера 95. Все были мои, кроме парочки, которых осмотрела заведующая для разгребания завалов по типу массовой записи.
Не то чтобы совсем некому было работать, сегодня как раз заведующая должна была дежурить, а мне вроде как надлежало пойти домой на полдня до утра. Но заведующая дежурить не хочет ОЧЕНЬ. И ходила страдала всю неделю, что всё-таки придётся. Ну а я любитель ставить над собой эксперименты. И ещё я придумала однажды историю, где человек так работал месяцами и чуть не помер. Нужно же прочувствовать, каково ему было.
Жить в травмпункте можно. Не хуже, чем в гараже. Что есть жизнь в травмпункте: дни сливаются в один, непонятно, что было вчера, что сегодня, а что позавчера — конвейерные дни; и много полностью дебильного смеха с медсестрой, чувство юмора которой славно сочетается с моим. В смысле, если мы начинаем балагурить, то это значит, мы полностью задолбались, и балагурство выходит полностью шизанутое. Например, было однажды так, что когда набежала на ночь глядя новая толпа пациентов, то когда закрывалась дверь за очередными, мы в оперном тембре каноном начинали петь «ой бляяяя!» (ни регистратор, ни санитарка, ни вторая медсестра почему-то не хотели нам подпевать).