Есть такая клёвая штука, называется Ша-Баш. Специально для тех, кто не в курсе.
www.diary.ru/~Sha-Bash/Ша-Баш — это бессрочный мультифэндомный фестиваль фанфиков по цитатам с башорга.Правда, поскольку организаторы сильно тк-нутые (или см-нутые), то и людей туда привлекли таких же. Мультифэндомный фестиваль по сути почти темнокоролевский. Но, думается, это и изменить можно. В зависимости от того, какие будут заявки на новый тур (а их пока довольно мало, люди, оставляйте заявки, они вас ни к чему не обязывают!). Наверно, ориджиналы тоже можно заказывать.
Идея, по-моему, конгениальна.
Из первого тура меня мощно зацепили два фанфика, это:
Love Blog by [L]Akuma Lord Zoisite[/L]
Антиклимакс by
Urawaещё несколько просто понравились:
Триллер by
Риджер Основной противник зла by
Mist* Симбиоз by
AigsilВсе мужики – ко.., все бабы – ду… by
LiLarangeИ я даже на этот первый тур тоже написала фанфик. За два дня до того, как легла в больницу перед операцией на глаз. Тогда мне оно казалось неплохим, сейчас думаю, пожалуй, фигня. Но всё-таки вывешу его здесь, пусть себе. Писалось для Рё-санчега (
Urawa).
Посюстороннее― А вот если я диск С: отформатировал, то драйверы где сохранятся?
― В памяти... В вечной памяти...― Есть ли на свете такой человек, что о демонах, Воинах Тьмы, пожалеет? Кто вспоминает со скорбью о мире, что Воинами Света разрушен? ― звонкий речитатив гулко отражался от стен, отчего в большой комнате становилось как будто еще холодней.
читать дальше― Мне известно, что девушка по имени Нару Осака любила и оплакивала демона Нефрита.
― Разве дано Воинам Мрака любить или вызвать любовь человека? Пусты, черны, безобразны их души и истинный облик. Внешняя их красота, что для глаза людского приятна, ― только личина, мираж, демонических чар проявленье. Так светлячок по ночам изумрудным сияньем людей привлекает, в свете же божьего дня повстречаешь одну только мерзкую видом букашку. Осака Нару любила не Воина Мрака ― обманную тень, оболочку. Девочки склонны влюбляться в красивую внешность, простив за нее остальное, не в силах поверить, что лишь остальное реально. Ответь, вопрошающий, демона Нару могла б полюбить, предстань он пред ней черным облаком смрадным, лужею липкого мрака, горстью золы, обжигающей пальцы? Нить эта слишком зыбка, вопрошающий. Кто, кроме Нару, о демонах вспомнит?
― У Темного Королевства, ― проговорил вопрошающий неуверенно после недолгой паузы, уже предвидя, каков будет ответ, ― как и у Воинов Света, достаточно почитателей среди людей, так называемых фанов...
Ему не позволили договорить. Голос зазвучал грозно, как церковный колокол при пожаре.
― Любят они и жалеют не тех, кто погиб, о, не их, совершавших деяния злые во имя лишь тьмы процветания. Любят своих же фантазий творенье, и только. Ты, вопрошающий, видел и знал Воинов Ночи, жестоких и лживых. Были они так прекрасны, чутки и умны, как, любовно пестуя мечту, человек их рисует? Демона истинный облик уродлив, темен и пуст. Кто с сожаленьем помянет правдивую демона сущность?
На этот раз пауза была длиннее. Наконец вопрошающий снова заговорил, медленно, с силой нажимая на каждое слово.
― Но неужели недостаточно того, что я жалею об их темном мире? Разве я не могу быть нитью? Нас трое таких, кто хотел бы возрождения настоящего Темного Королевства. Настоящего, а не выдуманного, и внешность демонов нам безразлична. Неужели это невозможно?
Детские черные глаза впервые посмотрели прямо на него, и в глубине этих глаз покоилась проницательная вечность.
― Ты, вопрошающий, просишь корыстно. Полную силы и власти ты чашу мечтаешь испить. Чашу, к которой однажды волею Судеб тебе довелось прикоснулся губами, только напиток сей терпким казался. Ныне, за двадцатилетнюю вечность, получше распробовал ― или же терпкость лишь в детстве претит? ― как странно в этом безучастном голосе слышать насмешку.
― Я не корыстен. Ты смеешься надо мной, но ты прав... права. Детям не нравится вкус вина, им подавай конфеты, ― вопрошающий почувствовал неодолимое желание объяснить свой поступок. ― Я совершил ошибку в детстве и хочу ее исправить теперь. Я чужой в мире людей, я одинок, у меня нет ни друзей, ни любимой женщины, ― он замолчал, но Судьба тоже выдерживала паузу, зная, что он не закончил мысль. Тогда он продолжил: ― Я разошелся с женой, потому что она не помнит о том, кто она есть на самом деле, потому что нас с ней разделило Знание. Потому, в конце концов, что она приложила руку к уничтожению Темного Королевства. Мне подобные обладают слишком иными, чуждыми мне дарами, мы не можем быть близки. Мне дано слишом много, чтобы я стал частью человеческого мира, но слишком мало, чтобы мне этого было достаточно. В Темном Королевстве для меня нашлось бы место...
― Память людская добра к тем, кто ею владеет. Память подобна мешку, что, наполненный пухом, твердое ложе смягчает собою. Вспомни, насколько легко и жестоко Воины Зла своих слуг и подручных на смерть посылали. Клёну могучую крону свою от росы не дано отряхнуть столь бесстрастно. Ты, вопрошающий, их бессердечье однажды уже на себе ощутил. Ты, вопрошающий, Воинов Зла полюбить неспособен, и потому повторяю: ты просишь корыстно. Кто в состоянии с любовью о демонах вспомнить?
Вопрошающий молчал.
― Двадцать зим, весен и лет, двадцать осеней минуло уж, как мир демонов предан забвению. Нет существа, что о нем пролило бы слезу, ― слова были полны прозрачной печалью. ― Много открыто тебе, вопрошающий, много дано. Так не гневи же ты высшие силы, прося бестелесное втиснуть в ладони, ― губы Судьбы тронула мягкая матерински-нежная улыбка, так удивительно видеть ее на детском лице, вновь подумал он, вглядываясь в черноту зрачков: Судьба любит тебя и хранит, как будто говорил этот взгляд. Затем взгляд отпустил его, и лишь отражение огня осталось в самых обычных раскосых глазах девочки-японки. Через мгновенье они сложились в щелочки и послышался счастливый ребячий смех:
― Неужели получилось, а, дядя Урава? А что я говорила? Вы кого вызвали?
― Вызвал могучего бога, что судьбы людей разре... Тьфу! ― Рё с чувством хлопнул себя по колену и невольно улыбнулся, несмотря на сумбур в душе и уме. ― Могучего ― это точно, но очень несговорчивого. Он мне не сказал ничего путного.
― Как жалко. Но хоть что-то сказал?
― Сказал, что судьба любит людей.
― Разве судьба может любить?
― Не знаю, это же он так сказал, то есть, ты, Мика. А ты правда не помнишь ничего?
― Ничего не помню, ― лицо девочки обиженно скривилось, она помотала головой, от этого прямые черные пряди хлестнули ее по щекам. Она была очень похожа на свою мать.
Солнце садилось. Тридцатипятилетний усталый мужчина вышел из ворот храма и побрел к автобусной остановке.