Самое классное — доехать до Звенигорода среди ночи, последней электричкой, и по тьме идти в деревню Чернопсы.
Люди делятся на две части: на тех, кто включает ночью в лесу фонарь, и на тех, кто ненавидит тех, кто включает ночью в лесу фонарь. Я не люблю света в лесу, а люблю тьму и иду в кромешной тьме, нащупывая тропу ногами, пока глаза не привыкают, тогда уже начинаю отличать небо от листьев и забор от стволов, бетонные плиты от почвы.
А по дороге у меня: сначала лес вдоль забора с немилыми прожекторами вдали, потом кладбище, потом лес без заборов и прожекторов, потом волглый лог с речушкой на дне и мосток через речушку, потом деревня, потом поле, и всё это я хорошо знаю, но не как свои пять пальцев. Идёшь — и ясно, что никто не шёл здесь давно, сколько-то часов, потому что тропу пересекают легчайшие паутинки, которые лепятся на лицо, пауки успели наплести. На кладбище некому было спросить у меня: вы вообще человек? На мостике был большой кот или маленький лис, который упрял.
В деревне Чернопсы страшно рады видеть меня чёрные псы, три штуки.
М-с (который тоже немного пёс) строит внешнюю мастерскую, почти достроил, а внутренняя (комната в доме) заброшена, валяется там что попало, никто не крутит гончарного круга, глина вся пересохла. И я не стала ничего крутить. Посмотрела на процесс стройки, залезла на крышу, откуда многое видно.
— Я теперь размножаю столбы, — рассказал М-с и показал множество столбов из бетона, стоящих то тут, то там на участке, которые на первый взгляд не заметны. — Я сделал опалубку и ставлю их, где надо (и иногда где не надо). Вот тут будет веранда (со столбами). Вот тут — арка (со столбами). Вот тут — лестница (со столбами). А этот столб мы ещё нарастим ввысь.
— Круто, что ты сам всё это спроектировал и строишь! У тебя про всё можно будет узнать: а как вот это сделано? И вот это?
— Эээ, скорее всего, кроме тебя, никто об этом спрашивать не будет.
Фиг там, может и будет. Приедет И-р и спросит. Приедет А. Ш-ко и спросит. Ну и так далее.