Тяжела же моя свобода! Давит же она на плечи! Навскидку около семнадцати килограммов. Основной вес составляет палатка, комп, бумага (её много!) с красками и некоторое количество маленьких, но тяжеловатых керамических штуковин. Большую часть их, к счастью, я оставлю во Владивостоке.
Крылья б весили меньше, я гарантирую это.
***
Я собиралась ехать во Владивосток поездом с отправлением в 18:30, и Людмила вознамерилась проводить меня, и мы условились даже поиграть перед отъездом на вокзальной площади. И Людмила притащилась на вокзал с гитарою и барабаном, склерозником и пюпитром. Но я приехала слишком поздно, чтобы даже просто на этом поезде уехать — к счастью, билет заранее покупать не стала.
До следующего поезда — час. Но у вокзала шумно — машины, фонтаны, и мы выяснили, что обе мы вроде как «не в настроении».
Но тут приходит вдруг друг Людмилы Яна и начинает действовать как публика! Смешно: И как ты это понесёшь? (это она о моей свободе, то есть о рюкзаке) Примерила его и потешно не смогла встать с лавки. И что ты это? И что — то? И как? И куда? И почему? А почему не ..?
И я такая: а давайте найдём тихое место и поиграем просто так. По кайфу же. Ну, как подростки под лестницей Цоя раньше играли. Мы же что-то вроде старых подростков.
И мы находим тихое место около шаурмичной и принимаемся играть, но мгновенно сбегаются какие-то железнодорожники и даже ожидающие поезда пассажиры, а потом приходит даже сестра Людмилы, которая мимо проходила, на автобус чтобы сесть. И стоят слушают.
— А как называется этот барабан?
— Джембе.
— На таких кришнаиты играют, да?
— Нет, не на таких.
— Ну, на похожих!
— Кришнаиты на индийских играют, а это африканский. Где Индия — а где Африка? Впрочем, из Хабаровска глядя, они словно бы рядом. Это как, из Москвы глядя, Хабаровск словно бы рядом с Новосибирском или Екатеринбургом... Мы не кришнаиты, нет, мы нормальные.
— Ага, это сразу видно.
— Ага! Да-да! Коллектив как раз и называется «Два Ивана-дурака».
— Ваш коллектив? Но Иваны это же мужчины, а вы же...
— Ну вот на заборе тоже вы знаете что написано, а там этого нет. Вот так и у нас.
...
— А что это за песня? Никогда такой не слышала! Сыграйте ещё раз!
— А такой песни никогда и не услышишь. Такой песни вообще нет.
Если ты не смотрел латышского фильма «Четыре белые рубашки», но на русский язык он не переведён, так что если не знаешь латышского, то смотреть его и смысла нет, ради песен разве что; но песни тоже по-латышски, так что всё равно смысла нет, но я их рано или поздно переведу почти все — пока перевела две с половиной.
Я говорю: пора идти. А сестра Людмилы: сыграйте ещё раз «Наполеона»!
Но тут до нас доходят штук шесть или семь полицейских (некторые из них — женские) и интересуются, долго ли мы здесь собираемся сидеть. А мы такие: да мы так просто играем и уже уходим. А полицейские: а вы в другой день и сидели бы, ничего, но сегодня у нас тут мероприятие будет. Я: а какое? А они: а это секретная информация. Я: а ооо.
И мы ушли, не сыграв «Наполеона» второй раз. К поезду же пора мне. А сестра Людмилы задержалась в сторонке и рассказала потом, что к шаурмичной этой и военные потом подтянулись. Возможно, они накрыли наркоторговцев или что-то в этом роде. Это мы хорошее тихое место нашли, ага.
***
Вот так и вышло, что потратила я на билет лишнюю тыщу рублей и трясусь в фирменном крутом поезде, а не в так называемом «совгавняном» (в смысле, пункт отправления которого — посёлок Советская Гавань, поезд этот славится своим специфическим контингентом пассажиров, сущность которых отражена в прозвище; но зато он дешёвый).
Тут даже душ есть, и я им воспользовалась. В душе этот пост и составила мысленно. И теперь буду дальше некромантить некромантский текст. Есть всё ещё надежда до отъезда в Китай доделать вторую часть первой части.