Это я на дежурстве наспал. Помню, правда, только какие-то эпизоды, но во сне было интересно.
***
Словно я читаю что-то вроде телеграм-канала о науке, который ведёт совершенно психованный мужик.
Во сне он мнится мне одним из дайри-юзеров, на которых я подписана, но это для истории неважно, просто какой-то всплеск вероятностный. В канале он раскрывает истинную сущность электроприборов и истинный источник их работы. Примерно так: он демонстрирует, ну, скажем, паяльник, и объясняет, что тот черпает энергию в мировом резервуаре таким-то и таким-то образом, и именно поэтому имеет форму паяльника и способен именно на паяльничество. И само то, что паяльник функционирует, является доказательством истинности этих выкладок. Мужик привлекает высшую математику и физические формулы, которые я не знаю, и потому я почти не понимаю объяснений, кажутся они блажными и шизанутыми. Кроме того, он густо замешивает науку и мутную философию и этику. Мне не нравится всё это читать и смотреть, но я во сне являюсь частью исследовательской группы этого мужика, он руководитель моей команды. И потому я должна знакомиться с его идейками по долгу причастности.
***
читать дальшеА дальше я с этим челом, руководителем, сижу в напичканном огромными приборами огромном помещении. Я снимаю показания приборов и записываю в тетрадку, а чел этот разложил на столе и на ковре электроприборы (пресловутый паяльник, чайник, ходячего робота и, например, фотоаппарат и ещё много всего) и пытается объяснить мне на пальцах, что приборы таковы только потому, что они определённым образом черпают электричество. И берёт и как-то перемешивает их: чайник становится наполовину вентилятором, фотоаппарат ходит как робот и так далее. Вот этого он в телеграме не показывал, отмечаю я мимоходом, наверное чтобы не распугать подписчиков. Он, однако, объясняет, что это возможно только потому, что он понимает истинную природу электричества, которую пытается мне тут вталдычить. И любой, кто разберётся, сможет делать с электроприборами на первый взгляд противоестественные вещи. Ну ладно, думаю я, хоть я и (серьёзно! не в шутку!) полностью предан этому чуваку — он гений и делает великое дело, — но во мне всё-таки много скепсиса. Я его не демонстрирую, а продолжаю работать и слушать.
***
Дальше я сижу с другим каким-то юношей в том же научном здании, но без смысла и без цели. Возможно, я что-то ем. А чел мне всё втирает, что наш руководитель оттого такой долбанутый и оттого у него такие философически неоднозначные и мутно-незаконченные этические идейки, что он всегда испытывал противоестественную тягу к Старшему. Ну и я знаю, что Старший — это Старший Брат, в смысле, на самом деле старший брат нашуего руководителя. Если руководитель всегда был мозгами команды, то Старший был организатором. Он нас всех собрал и сделал то, что сделал: что мы можем работать тут и имеем связи и выходы на финансирование и так далее. Несколько лет назад Старший попал в аварию и сейчас пребывает в состоянии комы в какой-то больнице — вот уже года три. Мы все надеемся, что он вернётся. Я слушаю этого чувака и киваю. И тут-то понимаю, что я это я, а девица, из глаз которой я всё это наблюдаю, это немного другой человек, я не знаю, что она думает. Она слушает и кивает, то ли полностью соглашаясь, то ли просто беря сказанное на заметку, то ли чтобы от неё отвяли. Блин, может она и объяснения руководителя понимает, в отличие от меня.
Я в этом месте помню, что нас было четверо, кто начали эти исследования: Старший, руководитель, их третий младший брат и я. Значит, я должна всё понимать.
***
Я выхожу из научного здания с руководителем, он закрывает массивную ржавую железную дверь. И становится ясно, что с виду наше научное здание это промышленная заброшка, засыпанная промышленными отломками и буйно заросшая кустами и молодыми деревьями, полускрыты в некошеной траве промышленные отломки в виде кусков бетона, покорёженной арматуры, покрышек, колючей проволоки, огромных деревянных бобин, и так далее, и так далее. С руководителем мы расходимся в разные стороны. Мне, чтобы добраться до дома, нужно переодеться в гидрокостюм, а цивильную одежду засунуть в герметичный пакет, проплыть под водой через затопленную шахту, переодеться, выбраться по скобам из канализационного люка в глухом месте и заросшими строительно-пёсьими тропами дойти до окраин цивилизации, туда, где ходят автобусы.
***
Последний эпизод, который я помню, происходит в больнице, где лежит Старший. Главврач — молодой тощеватый вытянутый в высоту беловолосый человек — требует, чтобы руководитель убрал из подвала больницы зверинец. Руководитель горько и безнадёжно его отчитывает:
— Наш договор с вашей больницей начался именно с того, что в подвале должны вечно проживать санитарные собаки. Это краеугольный камень нашего договора...
Главврач, я понимаю, недавно сменился:
— Мне неизвестно, с чего договор начался, его заключали не со мной. Но собак в подвале я терпеть не намерен!
Они нечистоплотны. Шерсть везде. Их нужно выгуливать. Они могут кусаться. Люди боятся. Люди жалуются.
— И это нынешняя медицина! Они всё забыли! — молчаливо взывает руководитель ко мне, оборачиваясь. Конечно, я знаю, раньше санитарные собаки были неотъемлемой частью любого медицинского учреждения, они чувствуют состояние каждого больного, чуть только кому становилось плохо — тут же уведомляют персонал. Смертности в больницах в те времена практически не было.
— И ведь он твой отец, — кивает руководитель мне на главного врача. Это уже мне кажется совсем негодной мутью, и я начинаю подозревать, что сплю.