А что было в Ине: детей на осмотр было мало, и мы даже по морю погуляли. Нашла я офигительную корягу и привезу Людмиле в подарок.
Интересно, что я бывала и на другой стороне этого Охотского моря, в посёлке Октябрьский, в Усть-Большерецке... мы туда с Димою Д-ным приавтостопили чисто из научного интереса и пытались на ночь куда-нибудь вписаться «научным» способом, но нас и в котельной, и в школе, и в МЧСе приютить отказались, а из травмпункта мы и сами ушли, потому что туда рвались ночные травмированные в количестве немалом. Дима Д-н тоже травматолог, я долбаный травматолог, и вот мы решили не удивлять дежурную смену странными путешественниками и не тратить их время зря (из травматологической солидарности и некоторого понимания работы экстренной службы). Короче, мы пошли в лес. Палатки у нас не было, но были тёплые спальники и пенки, но там в лесу в это время уже снег лежал кое-где. Но мы не помёрзли.
Но случилось другое: ночью я проснулась от шороха, похожего на мышиный, включила фонарик и обнаружила в шаге от нашей лёжки лисицу. Оранжевую, яркую, пушистую, хвостатую. Я не с первого раза её обнаружила, она ухитрялась так стоять, что я по ней проводила и фонариком, и глазами, а видеть не видела. Ну, может, ещё и потому, что я искала что-то размером с мышь. А лисица была просто очень вкрадчивая, ступала, почти не шурша. Но когда я встретилась с ней глазами, то всё, она сразу прянула и исчезла. Но утром, при свете уже я обнаружила и лисичьи последствия: у меня пропала обувь. Я ушёл в поход смешно обутый, не совсем по погоде: в кроксы и тёплые носки. И что ж, думаю, вдруг не унесла она, лисица, кроксы далеко. Они же даже не вкусные. Обула я огромные трекинговые ботинки Димы Д-на и стала ходить вокруг нашей лёжки по спирали. Первый крокс обнаружился на расстоянии метров пяти. Второй — на расстоянии метров ста, когда я уже почти потеряла надежду. Он был слегка прогрызен, но носибелен.
А вот что бы я делала, если б он не нашёлся? Шла б в носках до Усть-Большерецка, а там бы что-нибудь придумала. Не помню, правда, были ли тогда у меня деньги. Может быть и вообще не было. Это же после этой Камчатки я начала преподавать латышский по удалёнке и обрела тем самым финансовую независимость. Но то было уже во Владивостоке.
На обратном пути из Ини впервые видела, как корюшку ловят зимой. Корюшка это величайший зимний промысел этих мест, главный зимний источник дохода. А ловят так: в устьях рек, близко чтобы было к морю, просверливают мелкие дыры во льду, туда суй донку с наживкой типо перловки и жди, корюшка вскоре клюнет. Множество этих дыр насверлено (они замерзают очень быстро), один рыбак контролирует одновременно две дыры (по числу рук), всё вокруг рыбаков засыпано клюнувшей, вынутой из реки и естественным образом свежезамороженной корюшкой, которую потом просто собирают в какие-нибудь корзины или пакеты. А корюшка везде: нам тут принесла хозяйка квартиры свежезамороженную. В Ине её нам дали на обед (жареную). Ну а я перенастроила себе голову и временно забыла о том, что не люблю рыбу. Поедаю с удовольствием, хи.
Сегодня мы вели амбулаторный приём в поликлинике, освободились рано, было светло. Музей краеведческий посетили, но он такой себе, этот музей. В Нелькане лучше в сто раз. А потом я взяла приготовленное масло и ушла мёрзнуть под полусмеховые напутствия хирурга (у которого юмор точь-в-точь как у моего папы), и что-то даже нарисовала им на закате, но вышло дерьмо. Во-первых, тут такой холод, что масло делается очень вязким, а руки очень деревянными, даже если не снимать варежки. Во-вторых, бинт на ДВП это всё-таки... ну... оказалось, что довольно неудобный э «холст». Картонка лучше (ну, у меня есть с собой и картонки). В-третьих, я кажется совершенно забыла, как вообще маслом пользоваться (если и умела когда-либо, хм, в чём не очень-то уверена).
Завтра выходной, попробую залезть на сопку какую-нибудь, что торчат тут вдоль реки Кухтуй. Не помёрзнуть бы только нафиг. Вот хирург себе нос обморозил уже, например, отморожение первой степени, блн.