Я думала «про мужество» написать сначала, но это не про мужество. Я это неделю почти уже думаю написать, но чото занята всё время.
Дежурства два назад было, что пришла девочка лет двенадцати с переломом обеих костей предплечья. Перелом получен во время футбольной тренировки (мяч прилетел неудачно), девочка единственный женский игрок в детской команде, вратарь. Во время обезболивания не пискнула даже, во время репозиции — «ой!». И всё. Отломки встали ровно, девочка домой пошла.
А потом в то же дежурство пришёл юноша семнадцати лет, укушенный собакой. Рана у него была большая и рваная на кисти, но не совсем ужасная-ужасная. Но напуган он был ужасно. Он дрожал и всё время говорил что-то, нёс какую-то непрекращающуюся пургу, любое слово медперсонала комментировал, ему походу было страшно, что если он перестанет говорить и если ему перестанут отвечать, то все медицинские люди по мановению ресниц превратятся в нездешних чудовищ. «Что вы делаете?» — «Перекись водорода на рану лью» — «Я знаю перекись водорода, аш-два-о-два, она шипит, да? Вы знаете, я боюсь врачей. Ничего не могу с собой поделать. А что вы сейчас делаете?» — и дёргается весь, рукой дёргает, которую обрабатываем, работать мешает. — «Да лежи ровно. Голова не кружится?» — «Голова нет, у меня вообще голова нормальная, хоть я и боюсь. Я боли очень боюсь. Я, наверное, веду себя как девочка, да? Мне ужасно стыдно, но я не могу...» — «Может, тебе нашатырного спирта дать понюхать?» — «Я знаю нашатырный спирт, эн-аш-четыре-о-аш, нет, вы мне лучше первитинчику...» (— а дальше я уже начала прикалываться: «Формулу первитина знаешь?» — «Нет, там сложная, там бензольное кольцо...» — «Вот когда будешь знать, тогда и будет тебе первитин»)
(ну и так далее).
Ну и когда антирабическую вакцину ему кололи, он забавно вскрикнул.
Но я думаю в конце концов, что винить людей за то, что им страшно, это глуповато. Как и бесстрашие ставить людям в заслугу. Это какая-то врождённая штука как будто бы, кому-то свойственно бояться, а кому-то свойственно не бояться.