«Земную жизнь пройдя до половины, я оказался в сумрачном лесу» — это весьма точное описание того, что нынче называют кризисом среднего возраста.
А почему, может кто понимает, Цезарь в лимбе, а Александр Македонский — в седьмом круге?
(упд: было высказано предположение, что это потому, что Цезарь писал книжки)
Поразительно и пророка Мухаммеда вдруг было встретить среди раздорщиков (хотя чего поразительного?)
Вообще, фигня это всё ужасная
Легко вот чужими устами в своих текстах хаять врагов, хвалить друзей, да ещё и как бы с вышних позиций беспристрастных; так себе читать такое. и не могу понять пока, симпатичный ли образ автора вырисовывается из этого текста или совсем несимпатичный.
упд: я ещё тут подумала, что ад и чистилище вообще интереснее читать, чем рай, и подобную оценку я и раньше слышала. а почему? видно, потому что ад и чистилище правдоподобны, страдают себе грешники — всё как в земной жизни, почитай.
а рай? ну вот этот хоровод мудрецов, например? разве это правдоподобно? при жизни тот же Фома Аквинский наверно умер бы сразу, скажи ему, что после смерти вечно хороводы водить суждено с такими же примерно красавцами и только и распевать латинские молитвенные псалмы (балаган! балаган!).
а что ещё делать? какое может быть такое в раю блаженство, чтоб оно ещё было дозволено и праведно? мучений виды — все хороши, ни одно не отметём как негодное для ада, а радостные и приятные вещи почти все либо как грех расценятся — они же там не едят и не совокупляются в раю, — либо как утерявшие смысл — сочинять стихи? рисовать картины? наукой заниматься? на арфе в самом деле бренчать? о — какие арфы! райские фортепьяны! латинские молитвенные псалмы! абсурд какой-то.
хоть прописывай, что там в раю прямое воздействие чего-то волшебного на центр удовольствия в голове
но головы-то нет на самом деле с мозгом внутри! одна тень головы и нервов тени.
хотя в аду же как-то страдают тени — наверно и наслаждаться как-то можно, если ты тень. но как? вот беда всех этих средневековых писателей.
или это какая-то спокойная радость должна быть от полного приобщения к замыслу, ощущения себя как полноправной части чео-то хорошего и славного, устройство чего грандиозно и невыразимо, но к тому же теперь совершенно прозрачно